Он был чернее чёрного… Начиная от длинных волос, неровной чёлкой, падающих на глаза и заканчивая носками отполированных ботинок.
Иссиня-чёрные глаза, блестящие, словно новые каштаны на солнце…
Ресницы, как тёмный веер…
Угольно-чёрная куртка…
Чёрные с серебристым оттенком джинсы…
Только лишь бледная кожа выдавала его, и губы… тонкие ироничные с похотливым намёком в левом уголке…

Он смотрел долго-долго, и осенний ветер трепал тонкие пряди волос у висков, он смотрел долго-долго, пока у меня не закружилась голова…

Сквозь туман сознания я видел, как он расстегнул куртку, оголяя грудь, и своими длинными тонкими пальцами, с лаковым агатом ногтей медленно разодрал кожу, обнажая алебастровые рёбра. Ватной пеленою, застилая остатки сознания, он осторожно раздвинул рёбра и показал своё сердце…

Чернее-чёрного…

- Кто ты? – прошелестел я холодными губами.
Он только ухмыльнулся левым уголком рта:
- И Я –
это тоже
ТЫ…

Я упал, чувствуя, как неловко подминаются ноги, и рот наполняется привкусом старого железа, и в то последнее мгновение, что подарил мне взмах ресниц, я видел, что он смотрит на меня, и по щекам его текут слёзы…

Ледяной воздух резанул легкие, глаза - солнечным светом, сердце колотилось, разгоняя кровь с немыслимой быстротой. Чёрная Кошка нервно семенила лапами и тыкалась носом мне в щёку:
- Тебе приснился дурной сон?!
- Да…
- Что ты там видел?
- Себя…