Цитата сообщения некто_Падший Проблема поиска гениальности не давала покоя нашим неуравновешенным душам. Основываясь на моей новоизобретенной концепции, по которой истинный гений понятия не имеет о том, почему он занимается именно тем, чем занимается, Сосед решил сотворить вышеупомянутое создание из меня. Он беспардонно оторвал меня от «Технического анализа социальных систем», со всей дури толкнул на диван, а сам сел в кресло со зловещей физиономией.
-Нееет …-подумал я, устраиваясь поудобней. «Прав был Шопенгауэр: разумно было почаще говорить себе: изменить это я не могу, остается извлекать из этого пользу.»
Мне почему-то всегда казалось, что пациентам у психотерапевта, лежа на кушетке обязательно нужно раздеваться: любая ткань на теле, любая складка косвенно помогает скрыть реакции сознания и подсознания. Я хмыкнул, замотал шарф и лег в позу покойника.
-Что ты не умеешь делать? – Сосед открыл блокнот.
-Что я действительно не умею делать или умею делать так, что лучше б не умел?...
Такого поворота мой новоявленный Фрейд и Норбеков в одном лице явно не ожидал.
-Просто не умеешь. Ну, не способен.
Я ухмыльнулся самой паскудной усмешкой из своего ограниченного падшевского арсенала. Сосед был крайне неопытен и еще не знал, что человеческое существо способно больше, чем просто на всё. Особенно, за деньги.
-Я могу с полной уверенностью тебе сообщить, что не умею шить.
Конечно, особенно часто к этому занятию в жизни мне прибегать не приходилось, но последняя рубашка, к которой я пытался пришить пуговицу, сейчас находилась на стажировке, на кухне в качестве половой тряпки. Но Сосед почему-то сильно обрадовался.
-Значит, ты будешь модельером! Ты умеешь рисовать…?

Рисовать я, конечно, умел, вопрос лишь в том – как именно. Меня всегда влекло к чему-то глобальному: в детстве я создавал инсталляцию, ковыряя дырки в стене и равномерно покрывая изрешеченную стену малиновой гуашью. Лет в 13 я пер у Маман сухую пастель, размельчал ее посредством ударов Большого Энциклопедического Словаря и с наслаждением размазывал по стенке трюмо, за что был неоднократно бит, поскольку трюмо было антикварное. В девятом классе я рисовал бесконечное множество фигур и персонажей в тетрадях формата А4. Причем, творческий кризис у меня происходил примерно раз в полторы недели, и я бросал почти чистую тетрадь, покупал другую и продолжал изображать из себя великого художника-мультипликатора.
-Ну, рисовать-то я, конечно, умею … - ответил, утаив окончание фразы в уме - …но если я этого делать не буду, то определенно проживу дольше.
-Ну, ты сможешь нарисовать женщину…?
-Голую? – осведомился я.
-Нет, зачем голую. – смутился Сосед. – В одежде, которую ты ей придумаешь.
Я попытался представить себе модель: такую худенькую, с мягкими рыжими волосами, длинными ногами и эстетически маленькой грудью. И, честно говоря, единственное положение, в котором у меня получилось ее представить – это полуприкрытую покрывалом, причем на моей кровати. Для того, чтобы стать порядочным модельером, мне для начала надо было стать либо убежденным женоненавистником, либо голубым. И то, и другое мне не нравилось абсолютно одинаково.
-Ладно. – махнул рукой Сосед, видя, как я все глубже погружаюсь в философические размышления о жестокости модельного бизнеса и красоте мира модных тенденций.
-Ты вроде не умеешь готовить.
Я решил открыть другу свою самую страшную тайну, хранимую годами.
-Я умею готовить. Но мне настолько омерзителен процесс перекладывания продуктов из посудины в посудины, что я всем говорю, что я в готовке полнейший профан.
-Ну и хорошо.
-Это еще почему?...
-Ты в поварском колпаке и с ножом в руке подходишь разве что для третьесортного американского ужастика. Я бы тебя даже в рекламу бульонных кубиков не взял.
Мой природный садизм часто проявлял себя в выражении моего лица. Я даже почти не обиделся. Сосед что-то усиленно просчитывал в блокнотике.
-Я еще стихи не умею писать.
-Ну, правильно. Ты же прозаик.
Честно говоря, слово «прозаик» у меня ассоциировалось с мрачным, занаркоманенным зайцем в лодке у деда Мазая. Он полулежит у самого края, наблюдая за островками суши из-под полуоткрытых век, и мрачно думает стихами в стиле Бодлера. Гениальным зайцем мне хотелось быть еще меньше, чем гениальным поваром.
-Какие еще будут предложения?
-Я не умею выпиливать лобзиком.
Сосед погрузился в размышления. Его одухотворенное чистой лицо олицетворяло собой рациональный, логический мыслительный процесс. Видимо, он вспоминал хотя бы одно гениального мастера по выпиливанию лобзиком. Но через минуту я понял, что тоже склонен думать о людях лучше, чем они есть.
-А что такое лобзик..?
«Это то, чем я тебя когда-нибудь убью» - мрачно подумалось мне.
-Интересно, а Фрейд писал о лобзиках …
«Причем, быстро и болезненно» - еще более мрачно добавил я про себя.
-Хм. Ладно. – покраснел Сосед. Ты в детстве лепил из пластилина…?
-Не помню. – соврал я. Еще как помню. Особенно, как дед гонялся за мной по всему участку со шлангом за то, что я прикреплял шарики из пластилина к веткам и поджигал. Большим вредителем был я в юности. Как-то дед меня все-таки догнал и интерес к лепке я потерял навсегда.
-А что …? – все же поинтересовался я.
-Ты мог бы стать скульптором.
Я представил, как меня будут выгонять из двух столиц, как Церетели и мне стало нехорошо. Я поделился своими соображения с Соседом.
-Ты можешь стать архитектором.
-Тогда меня просто предадут анафеме.
Мой друг снова впал в размышления. Видимо, в его сознании анафема и лобзик были вещами одного свойства, преимущественно неприличного.
-Ты можешь стать гениальным физиком.
-У меня больше шансов стать балериной. Я же ни хрена не смыслю в физике.
-Ну, ты же веришь в закон тяготения.
-Очень сложно не верить в то, что испытываешь каждый день на своей заднице. – резонно заметил я.
-А ты оторвись от осознания своей материальной оболочки.
-Тогда, то, что я хожу по земле – чистая случайность.
Химию Сосед мне вполне разумно не предложил – добром бы это не кончилось.
-О! Ты можешь стать гениальным хирургом. Ты достаточно циничен, чтобы резать людей.
Я ухмыльнулся, показав клыки.
-Правда, у тебя руки из жопы растут … Ты мог бы стать гениальный палачом, но это профессия уже упразднена.
Я оскорбился.
-Ты мог бы стать музыкантом.
-Мы, кажется, разбираем то, что я не умею делать. А с музыкой у меня все в порядке всегда было.
-Я не хотел бы тебя разочаровывать, но …
Я оскорбился окончательно.
Сосед почесал затылок.
-Ну я не знаю … У меня осталось только политика, спорт и открытия.
Политика – это популярность и репутация. Популярность я мог заработать каким-нибудь более приятным способом, а репутация у меня и так была ни к черту. Спорт же я холодно ненавидел.
-Бег?...
-Даже, если я брошу курить, то одышка меня будет мучить еще лет 5.
-Плавание?...
-У меня аллергия на хлорку.
-Теннис?...
-Я по кнопкам в лифте через раз попадаю, а ты про мячик …
-Легкая атлетика?...
Я представил себя подвешенным за кольца, и мне стало страшно.
-Не, спорт это не то. Ты когда-нибудь слышал, чтобы про спортсменов говорили – гениальный…?
-Нет.
-И я нет.
-Значит, остаются открытия.
Открытия – это было уже более похоже на правду. Нечто новое, неподдающееся критерием, неисследованное или внезапно найденное. Полет мысли, торжество свободы разума над догмами глупого мира. Слава, отчужденность, возвышенность, трудности, пробы и ошибки, твои фотографии на майках и Нобелевская премия за вклад в развитие Вселенной на склоне лет. Великолепно.
-Ты помешан на параллельных мирах. Может, ты действительно их откроешь.
Я деликатно умолчал о том, в каком состоянии я обычно бываю одержим желанием открыть дверь в неизведанное. Бутылки полторы. Не меньше.
-Или ты все-таки придумаешь свой безопасный наркотик.
Мне вспомнилось, как я два раза проткнул себе ногу, вгоняя в вены воду и молоко; как мне чистили носоглотку после того, как я пытался вдохнуть толченый графит и какой аллергией я покрылся, сожрав три бутылки витамина С. Конечно, самое первое, что я сделаю завтра утром – это внезапно изобрету безопасный наркотик. Попробую вколоть себе раствор из муки и вишневого повидла, попробую закурить сельдерей или просто вставлю себе в нос два карандаша и ударюсь головой об стол. С ума сойти, какая перспектива. Сосед испуганно поежился в кресле. Я медленно свирепел.
-Гений должен возникнуть внезапно и незаметно для самого себя. Так что может, ты уже гений, но только об этом не знаешь…?
Я предостерегающе сверкнул глазами.
-Придумал! – вдруг радостно завопил Сосед. Ты ведь гениально все портишь!!!
Стадия офигения перешла в еще более неприятную стадию.
-Что я порчу…? – процедил сквозь зубы я.
-ВСЁ!!! Смотри, любые отношения, любое хорошее настроение, любую идею, даже вещи – ты портишь так, как никто не может, и ты делаешь это все, потому что для тебя это естественный процесс, в котором ты не всегда отдаешь себе отчет. Это и есть твой гений. Ты гениален в своих пакостях. В том, как ты опускаешь людей и рушишь светлое, доброе, вечное …
Я Соседа в таком возбуждении не виде еще никогда. Он просто сиял, как Полярная звезда. Я же склонялся к убийству с отягчающими.
-И_чем_же_я_всё_порчу?
Сосед спустился с небес на землю, и, увидев мои глаза, тихо вжался в стенку.
-Ну … У тебя характер такой.
-Какой?
-Ты высокомерный.
«Ну, я же не виноват, что меня окружают одни идиоты.»
-Самолюбивый.
«Это извращенная форма ненависти к себе».
-Язвительный.
«Это одна из разновидностей иронии. Люди должны уметь смеяться над собой».
-Ты не уважаешь чужого мнения.
«Если они не в состоянии его разумно аргументировать, то значит, это не точка зрения, а хрень».
-Упрямый.
«Гадюка» - подумал я. «С тобой-то я как раз и соглашаюсь».
-Бездушен.
«Я вложил душу в выгодное дело».
-Тиран. Импульсивен. Агрессивен. Лжив. Жлоб.
Сосед строчил.
Я громко хлопнул дверью и побрел за портвейном. На полпути меня обнаружила соседка из третьего подъезда – стареющая интеллигентная особа, питающая особые симпатии к внутренним проблемам молодежи.
-Ты еще молод и хочешь быть всем. Всем или ничем.
-Гений или бездарность …
-Вот! Пойми, настоящий талант – это тоже редкость. Таланты быстро сгорают, но не перестают делать то, что делают, хотя тоже не знают, зачем и почему.
-А кто тогда – гений..?
-Гением называют того, кто горел слишком ярко, мой глупый молодой друг.
Талант, как женщина, предназначенная тебе судьбой. Не встретишь ее – спасен, встретишь – погиб.
-Почему все мои замечательные теории всегда рассыпаются в прах?
-Потому что истину можно найти только через собственные ошибки.

PS. Чтобы правильно задать вопрос, нужно знать большую часть
ответа.