Белые лилии таяли как сахар в его тонких пальцах, оставляя на черной, похожей на ртуть, воде озера серебристые узоры. Их можно было собирать, сложив ладони ковшиком, и тогда луна показывала свои глаза в искрящихся, пахнущих тиной, каплях. У луны были желтые, злые волчьи глаза, которые она нехорошо кривила в паскудных ухмылках. Выкинув руки вперед, словно излом крыльев, можно было разбить эти дерзкие отражения о камень стены, в пыль, в прах и пепел. А можно было сидеть на краю озера, скрестив ноги в высоких сапогах, и слушать странную, наполненную горечью и болью, музыку, впитывая самым дном зрачков.