вокруг бушевал Ветер...

он рвал свежие листья и бледно-розовые лепестки цветущих вишен кружились с ним, словно в танце. Только Она сидела неподвижно, похожая на статую в прозрачных одеждах, Ветер лишь осторожно дотрагивался до кончиков её ресниц и нежно дышал в затылок, еле-еле шевеля рыжие прямые локоны. Она молчала, Она вообще редко говорила, но слова её были похожи на снежные лавины, сходящие весною с гор. Словно тонкие ледяные сосульки они впивались в подкорку, пробивая броню и сомнения, пригвождая бледные, едва проросшие лепетстки к земле. Что было в ней... Выбеленная ночами кожа, тонкие длинные пальцы с блестящими ногтями, по-детски пухлые губы в неестественно грустном изгибе и глаза, до краёв наполненные перламутром моих мечтаний со смесью чего - то тёмного и кровавого... Шрам тонким полумесяцем чуть выше лодыжки и по родинке на каждом плече. Я смотрел на неё и видел пустоту впереди на миллоны лет, вселенные взрывались на дне Её зрачков и опадали пылью у Её ног...
Она была непонятна для меня, и часто вместо желания приласкать Её, у меня возникало желание убить Её. Но она перестала быть маленькой и вышла из под моей опеки, выросла и стала поступать, следуя только своему королевскому капризу, наперекор мне, наперекор самой себе... И я часто видел мерцающее зеркало покрывающее бледно-серую гладь зрачков и блестяще бриллиантовые слёзы, значащие лишь грусть и одиночество, но я и видел, кровавые сполохи ярости и упорства, злости и мести в бликах утреннего солнца. Только когда Она улыбалась мне, свет далёких звёзд загорался и делал голубое почти золотым...
Сегодня Она смотрит вперёд и худенькие плечи гордо и надменно держат рыжую головку. Лицо Её похоже на маску, губы сжаты в нежном изгибе,а глаза... А глаза словно плавленное серебро горных озёр неподвижно и бездонно... И лишь только мне видны в их глубине хорошо скрываемое отчаяние и крошечную надежду...

Мы редко смотрим друг другу в глаза, ибо моё отчаяние велико для Её надежды, а Её отчаяние не оставляет для меня надежды.